О ХУДОЖНИКЕ

Эдуард — или, как его называли друзья — Эдик Штейнберг по праву считается одним из важнейших мастеров нонконформистского искусства. Его учителем был отец — поэт, художник, переводчик, выпускник ВХУТЕМАСа Аркадий Штейнберг. Он стал первым наставником сына и в рисунке, и в живописи с натуры, и в том понимании занятия искусством, которое может именоваться духовным поиском.

1954-1961 годы провожу у отца в Тарусе. Тарусой окрашена моя память. Здесь я начинаю жить и работать как художник. Отец и мать поддерживают мое влечение к рисованию. Художественные симпатии к Борисову-Мусатову храню и поныне. Мир А. Блока, роман Пастернака «Доктор Живаго», Воронежский цикл О. Мандельштама — вот музыкальное наполнение моего художественного пространства. И, конечно же, жизнь Ван Гога принимаю для себя как единственную аксиому.


Автобиография // Эдик Штейнберг. Материалы биографии. М., 2015.

Интерес Штейнберга к беспредметному искусству начал формироваться с середины 1960-х годов, а к середине 1970-х привел художника к созданию геометрической абстракции. Художник хотел восстановить преемственность с супрематизмом, он даже написал письмо Казимиру Малевичу. В этом мистическом диалоге он обозначил намерение посвятить свое творчество «развороту русского авангарда».

В супрематизме Штейнберг увидел синтез мистических идей русского Серебряного века, пластического строя русской иконописи и простодушия катакомбной живописи ранних христиан. Однако художник не предлагает зрителю готовых истин или мистических откровений. Он останавливается в той точке, где религиозная проблематика присутствует как некое вопрошание.

Каждая работа Штейнберга – это часть грандиозного построения некоего универсального пространства по единым для материи и духа законам. Земля и небо, свет и тьма, жизнь и смерть стали материалом художника.

Малевич загадал в искусстве загадку, и вот все мое «я» ее разгадывает через творчество. Плохо ли, хорошо ли, нужна ли кому эта деятельность, я лично не хочу об этом знать! Это русский мировой гений, как бы меня окрасил, обжег, и мне приятнее разговаривать с мертвыми, чем с живыми. Современность, выход в жизнь, такую, как она есть, очень привлекательно, но для этого есть другие люди и очень хорошие, но увы — мне сие не подходит.

У Бога нет времени, и думаю, у хорошего искусства есть что-то подобное. Важно в картине увидеть то, чего там не видно. Последние десять лет я пишу, видимо, одну большую картину, что является для меня дневником, и пытаюсь отгадать загадку, поставленную Малевичем. Но избави меня, Боже, от самоутверждения! Поменьше «я».


Э. Штейнберг — В. Воробьеву // Эдик Штейнберг. Материалы биографии. М., 2015.

Мастерская Эдуарда Штейнберга
tarusa@pushkinmuseum.art